Мужество! Стойкость! Хардкор!
Название: Гала для Эйдзи.*
Автор: Maksut
Бета: Риления
Фандом: Bakuman
Рейтинг: R
Пейринг: НиидзумаЭйдзи/АйкоИвасе, ОМП/АйкоИвасе.
Жанр: romance, психология, немного ангста.
Размер: миди (4 главы).
Дисклаймер: не принадлежит, не извлекаю.
Саммари: Есть мнение, что первая любовь отлита из хирургической стали – не ржавеет со временем и не тускнеет от соли пролитых слез. Так ли это на самом деле? Семь ночей и один день в обществе Ниидзумы Эйдзи помогут ответить на вечный вопрос всех романтиков.
Предупреждение: легкое АU в рамках канонного мира (обыгрываются события 95-98 глав манги), OOC по желанию. Педофилия, неграфическое насилие. Фик писался с целью удовлетворения авторских кинков^^
Размещение: Только с разрешения автора!
От автора: Дорогие мои Риления и Тачи-кун, благодарю за поддержку!)
Глава первая.
Мир, в котором мы живем.
____________
Елена Дьяконова более известная под именем Гала. Ее называли «серым кардиналом» сюрреалистов, она была женой Поля Элюара и Сальвадора Дали (для которого была не только супругой, но и заменила собою весь мир, став для гения матерью и отцом, тираном и утешительницей, госпожой и рабыней в одном лице). Умная и незаурядная женщина, Гала оставила заметный след в богатом на события XX веке.
Сквозь затемненное огнеупорное стекло отлично видно уже запекшееся до цвета жженой умбры печенье. Айко вдыхает аромат свежей выпечки и, нацепив прихватки, открывает дверцу духовки.
Вопреки всем ожиданиям, стряпня оказывается не только съедобной, но даже вкусной: имбирь придал тесту необычайную пряность, почти пикантность, а пластинки миндаля ореховой сладостью таят на языке.
Хотя, несомненно, это лакомство на любителя. Но что-то подсказывает Айко, что любитель найдется.
Дождавшись, когда печенье остынет, Ивасе аккуратно заворачивает его в кондитерскую бумагу и складывает в жестяную коробочку, оставшуюся от магазинной выпечки. Положив последний сверток и закрыв крышку, она несколько секунд буравит коробку тяжелым взглядом.
Цель оправдывает средства…разве нет?
Утереть нос Такаги – разве это не то, о чем она мечтает уже второй год?
Айко ерошит мокрые волосы на затылке и морщится от того странного, неприятно-тянущего ощущения, что возникает внутри нее всякий раз, когда она вспоминает о Такаги.
Что это? Любовь? Соперничество? Симпатия? Ненависть?
Как же все сложно, как все намешано внутри нее, как непонятно… Ей бы хотелось вновь вернуться в пору безоблачного детства, когда ее волновали лишь учеба и писательство, когда все было просто и понятно…
Но дважды войти в одну реку нельзя. И это Айко знает как никто другой.
От ее дома до Кичичоджи* почти полчаса езды. Вечернее метро – не самое приятное место для хорошенькой девушки, но выбора нет: план выверен до минуты.
В десять двадцать должен был уйти последний ассистент, так что, теперь Эйдзи остается в ее распоряжении… Вынырнув из раздумий, Ивасе украдкой оглядывается: в вагоне почти никого, – только прикорнувший с наушниками на голове хипповатого вида парень, да мужчина в темном костюме, сидящий напротив…
Айко прекрасно знает о том, что ее молодость и красота – лучший магнит для любого извращенца, и сальный взгляд незнакомца, мерзкой каракатицей ползущий по ее ногам – лучшее тому подтверждение.
Не меняясь в лице, Ивасе кладет свою сумку на колени, а потом, все так же спокойно, засовывает в нее правую руку.
Через две станции хиппи в наушниках просыпается и выходит из вагона.
Ивасе чувствует, как спину покрывает предательская испарина, а тонкая ткань дорогого платья мерзкой тряпкой липнет к коже.
Мужик в костюме, тем временем, не теряет времени даром и придвигается чуть ближе. Теперь между ними не больше полутора метров.
Еще через одну безлюдную станцию он окончательно наглеет: к откровенным взглядам добавляется мерзенькая ухмылочка.
Ивасе несколько раз вдыхает и выдыхает.
Пора!
- В моей правой руке зажат шокер мощностью в двенадцать тысяч вольт, - с металлом в голосе говорит она, - И я прекрасно знаю, как им пользоваться. А пока ты будешь валяться на полу, я вызову полицию.
Айко коротко кивает в сторону дежурной кнопки.
Мужчина, растерявший всю свою уверенность еще на первом предложении, постепенно сравнивается цветом со своей белой рубашкой.
Ивасе решает закрепить успех:
- Если ты не сойдешь на следующей же станции, то я так и поступлю.
Когда через сорок медленных, словно улитки, ползущие по стеклу аквариума секунд, поезд замедляется у платформы, незнакомец, бросив на прощание затравленный взгляд, как ошпаренный вылетает из вагона.
Когда механический голос объявляет название следующей станции, Айко вздрагивает и теряет всякий боевой настрой.
Спина, подмышки и затылок неприятно обдает испаряющейся влагой, а правая рука, сведенная нервной судорогой, не хочет разжиматься. Кажется, на жестяной коробочке останутся вмятины от ее пальцев.
Ивасе хочется захихикать, но она сдерживает порыв.
Нервы.
Всего лишь нервы.
А ведь надо же было так попасть!
Единственный раз забыть шокер дома и нарваться на извращенца... Хрестоматийные законы Мерфи в действии…
Добравшись до дома Ниидзумы без приключений, Айко собирается было нажать на кнопку звонка, но останавливается, чтобы привести себя в порядок.
Не то, что бы она хотела произвести на Эйдзи впечатление… Да и по правде говоря, Ниидзума бы обратил внимание на ее внешность только в том случае, если бы она, скажем, заявилась к нему в кослпейном костюме Ворона, но являться к нему растрепанной Ивасе отчего-то не хочется.
Припудрив нос, расчесав волосы и поправив платье, девушка решительно нажимает на кнопку.
Обычно Эйдзи слишком занят мангой, чтобы бежать к двери, так что приходится запастись терпением. Но в этот раз в квартире раздаются голоса, а потом шаги и… Сегодня явно не ее день.
- Акина-кун!
Только этого не хватало: Юджиро Хаттори – трепло, каких еще поискать.
- Ты пришла обсудить «+NATURAL»?
На лице безыскусная игра, но в глазах разгорается нездоровое любопытство. Ивасе передергивает от острого желания съездить по этой курчавой башке сумкой, но вместо этого она лишь отвечает:
- Да.
- А где Миура?
- Я пришла без него, - так и не дождавшись приглашения, Айко проходить вглубь квартиры, и, с независимым видом минуя застывшего редактора, останавливается посреди комнаты.
- А вот тут - отдаление! – резкий выкрик Эйдзи вспарывает тишину, и Ивасе краем глаза замечает взгляд Юджиро.
Мерзкий извращенец!
Не нужно быть семи пядей во лбу и поступить в престижный университет, чтобы понять, о чем именно думает Хаттори.
Разозлившись, Айко, помимо воли, краснеет. И румянец – очко не в ее пользу.
Ивасе до боли в пальцах сжимает ремешок сумки и сосредотачивается на конечной цели. Пусть себе думает что хочет: скабрезные слухи – меньшее из того, что она готова вытерпеть ради победы.
- Зугьян! – Эйдзи вскакивает со стула и забирается на него с ногами. Мебель трещит, но держится, а Ниидзума, кажется, не замечает ничего вокруг. – Зугьян!
Молчание, нарушаемое лишь скрипом пера, все затягивается. Юджиро явно ощущает себя не в своей тарелке, а Ивасе наслаждается его замешательством, хотя прекрасно знает, что уже завтра вся редакция Джампа будет знать о том, с кем именно предпочитает проводить свои ночи юный гений из Аимори.
- Ладно, Ниидзума-кун, ты обычно с манускриптом не запаздываешь… Заберу его завтра.
- Есть! – с солдатским энтузиазмом отзывается Эйдзи, оглушительно чихает и вновь с головой уходит в перипетии сюжет, - Так, поза… А теперь ввысь и в небо!
Когда за редактором закрывается дверь, Айко, впервые за вечер, может расслабиться. Поведя закаменевшими плечами, она подходит ближе и заглядывает через плечо Ниидзумы.
Сама Айко едва ли сможет нарисовать даже самый простенький набросок, но интеллект и врожденная тяга к прекрасному позволяют ей часами рассуждать о влиянии дадаистов на творчество Дали и отличать талант от посредственности.
Вот и сейчас, она, как завороженная, смотрит на то, как перепачканная в чернилах рука с обгрызенными ногтями движется с механической точностью: уверенные, четкие, словно выверенные по лекалу, линии рождаются в один момент… Пожалуй, ни в какой другой манге, кроме той, что рисует Ниидзума, классический контраст черного и белого не выглядит столь элегантно. Нет, она вовсе не поклонница этого жанра, «пасынка» от искусства, как выразилась бы ее мать, но наблюдать за работой Эйдзи – одно удовольствие, а его знаменитое «чистое вдохновение» – зараза похлеще легочной чумы.
Айко вздыхает и с удивлением ловит себя самом что ни на есть настоящем восхищении.
За ту неделю, что Ивасе ходит к Ниидзуме, она уже успела освоиться с его темпом: еще чуть-чуть и глава будет завершена.
Аккуратно, чтобы не наступить на уже готовые листы, Айко пересекает комнату и уходит на кухню. Знакомые интерьеры крохотного, едва-едва вмещающего троих человек помещения почти не меняются, лишь в мусорной корзине прибавляется пластиковых контейнеров из-под еды на вынос с эмблемой ближайшего ресторанчика. Девственно чистая плита, одинокая чашка в раковине… Вот уже шестую ночь подряд она проводит в гостях у Ниидзумы.
Ивасе вздыхает и уверенно хозяйничает на кухне: заваривает чай, достает чашки, сахарницу. Старенький холодильник как всегда забит всякой дрянью: энергетики, банки с кофейными напитками, плесневелый кусок пиццы в картонной коробке… Брезгливо выбросив испорченную еду, Айко придирчиво осматривает, а потом и обнюхивает порцию риса с говядиной в пластиковом контейнере. Выглядит неплохо, да и пахнет аппетитно… Скорее всего кто-то из ассистентов захватил с обеда, но Эйдзи, как всегда, проигнорировал эту бессмысленную трату времени.
Хмыкнув, Айко ставит контейнер в микроволновку, настраивает время и тянется к сумке, оставленной на столе.
Действительно, на глянцевой поверхности мягкого металла виднеются крохотные углубления. Воспоминание о происшествии в метро холодным комом падают на дно желудка, и Айко гонит его от себя.
Когда Ивасе вытаскивает из микроволновки обжигающе горячую посуду и поворачивается, чтобы поставить ее на стол, то едва не вскрикивает от неожиданности.
В такие вечера, обычно шумный до бестолковости, гиперактивный до невменяемости Ниидзума походит на выжатый лимон и начинает перемещаться по квартире бесшумно, словно призрак.
Про себя Айко уже успела окрестить это его состояние «откатом» - все-таки тридцать часов непрерывного рисования манги многовато даже для гениев.
Уставший, сонный, растерявший всю свою разрывающую шаблон детскую непосредственность, сейчас Эйдзи, как никогда, похож на обычного, замученного жизнью девятнадцатилетнего парня.
Айко, догадавшаяся расспросить Фукуду о распорядке Ниидзумы, прекрасно знает, насколько тот голоден.
- Ты хочешь есть, - констатирует Ивасе и ставит перед Эйдзи еду.
Тот словно только сейчас заметив чье-то присутствие в квартире, вздрагивает, и поднимает на Айко свои полуприкрытые тяжелыми веками темные глаза.
- Ты - как моя мама, - говорит он. – Я скучаю по ней.
Ивасе на секунду застывает, пытаясь сообразить, что ответить, но, так и не решив, просто разливает чай и садится напротив.
- Спасибо, - Эйдзи разламывает одноразовые палочки и принимается за еду. Поначалу вяло и неуверенно, но постепенно с все большим аппетитом, он уничтожает весь ужин.
- А теперь можно и поспать, - прикрывая рот рукой, сквозь зевок говорит Эйдзи.
- Подожди, - Айко неосознанным движением останавливает собравшегося было подняться со стула Ниидзуму.
Рука Ивасе поверх ладони Эйдзи составляет яркий контраст: белая, в мраморную прожилку ладонь и перепачканная в чернилах смуглая кисть…
- П-попробуй печенье, - словно обжегшись, отдергивает руку Айко и занавешивает глаза длинной челкой.
- Ух ты! Домашнее! – кажется, Ниидзума не придал инциденту никакого значения, зато при виде печенья к нему возвращается толика его обычной вдохновленности.
Айко украдкой всматривается в лицо Эйдзи.
Имбирное печенье с миндалем – весьма своеобразное лакомство. Двум третям дегустаторов оно вряд ли придется по вкусу, но… Ниидзума ведь никогда не отличался стандартностью, верно?
- Мм…как необычно, - с набитым ртом бормочет Эйдзи, но руки его уже тянутся к коробочке за следующим свертком.
Выжидать дальше смысла уже нет.
Белые, как всегда, ходят первыми:
- Ты сказал, что подумаешь над моим…предложением. Не хочу давить на тебя, но сюжетная арка в «+NATURAL» подходит к концу. Логичнее всего было бы ввести кроссовер с «Crow» именно в начале следующей арки, и построить на нем завязку, – Ивасе замолкает и переводит дух.
Эйдзи, словно не слыша ее, продолжает уничтожать печенье.
Нет, определенно, Айко знала, что уговорить Ниидзуму на что-то подобное – дело не из легких… Но чем дольше она пытается добиться от него хоть какой-то внятной реакции, тем более фантастической предстает эта идея.
Быть в роли просителя для Айко в новинку. Она привыкла добиваться всего сама, а потом уже, с высоты завоеванного положения, отдавать распоряжения. Но здесь подобный номер не прокатит. Сколь инфантильным Ниидзума ни казался бы на первый взгляд, Ивасе слишком умна, чтобы обманываться.
От него можно ожидать чего угодно: понять ход мыслей Эйдзи невозможно, а его непредсказуемость сравнима лишь с его же гениальностью.
- Я уже все продумала. Объединение продлится не дольше семи глав. Все будет логично.
- Допустим, - неожиданно подает голос Эйдзи. – А что насчет сюжета «Crow»? К тому же, глупо было бы ожидать однозначно положительной реакции на объединение. После четырех-пяти глав рейтинги неизбежно просядут.
Блеск нешаблонной идеи с объединением был слишком ярок, чтобы думать о тенях, которые она породит. К тому же, гонка с Такаги никак не способствовала хладнокровному взвешиванию всех последствий.
Да и вообще, как только дело касалось Акито, хладнокровие, как правило, отказывало Айко.
- У меня есть несколько идей…
- Недостаточно,– перебивает ее Ниидзума. – Мне не достаточно нескольких идей. К тому же… это два разных мира, понимаешь? И я не вижу их вместе.
Айко закусывает щеку изнутри.
- Но ты же гений, - говорит она, глядя Эйдзи прямо в глаза. – Ты можешь увидеть все, что захочешь.
- Я думаю над этим, - покусывая губу, задумчиво тянет Ниидзума. - Но пока еще ничего не придумал. Мне нужно время.
Ивасе бесшумно выдыхает.
«Подумать» - не значит «нет». Шанс все еще есть. Пускай и призрачный.
Айко не впервой идти до конца, убеждая кого-то в своей правоте. Упрямство и неженская напористость – ее фирменный стиль. Но спорить с Эйдзи – все равно, что опровергать расчеты суперкомпьютера. Во всем, что касается манги, интуиция Ниидзумы сравнима с нюхом ищейки, взявшей кровавый след.
И все же…на этот раз, что-то неуловимое, на грани предчувствия, толкает ее вперед.
Размышления Айко прерывает громкий заразительный зевок. Эйдзи трет глаза ладонями и опускает голову поверх скрещенных на столе рук.
- Я устал, - глухо сообщает он.
Ивасе задумчиво смотрит на коротко стриженый затылок Ниидзумы, силясь понять, ждет ли Эйдзи сочувствия или же вербализация эмоций и мыслей – привычка, выработавшаяся в процессе рисования манги.
Но когда гений грустно хлюпает носом и моргает набрякшими веками, решение приходит само собой.
- У тебя есть лекарства?
- Мм… - Эйдзи хмурит лоб. – Кажется, кто-то из ассистентов болел недавно... Может, у них в столе.
- Понятно, - Ивасе энергично кивает головой, - Иди, прими горячий душ. Я пока поищу что-нибудь от простуды.
Вопреки ожиданиям Айко, Ниидзума покорно сползает со стула и плетется в сторону ванной. Диссонанс, между его привычной, «порхающей» походкой и теперешним стариковским шарканьем вызывает внутри Ивасе волну иррациональной, почти материнской жалости.
Все три рабочих стола ассистентов выглядят одинаково неряшливо и неопрятно. Черные кляксы туши, следы разлитого тонера, кипы невнятных набросков и запоротых фонов… Ивасе тщательно обыскивает все ящики, перерыв тонны забытого хлама, прежде чем натыкается на небольшой пакет с эмблемой известной сети аптек.
Уже возвращаясь обратно на кухню, Айко неожиданно ощущает прохладное дуновение.
Ну конечно, сквозняк. А стол Ниидзумы аккурат на самом «проветриваемом» месте. Захлопнув приоткрытую форточку, Ивасе возвращается на кухню.
Сироп от кашля, мятные леденцы с анестезирующим эффектом, баночка аскорбинок… Интересно, у Эйдзи есть температура?
За чтением мелкого шрифта аннотаций время летит незаметно. Но, на этот раз, Ивасе внимательнее и слышит, как затихает вода в ванной, шуршит занавеска и скрипит отодвигаемая щеколда.
- У тебя есть температура?
С темными от влаги волосами, розовым лицом и в огромном, кипенно-белом банном халате Эйдзи выглядит так забавно, что Айко помимо воли улыбается.
- Не думаю, что у меня найдется градусник.
Ивасе подходит к Ниидзуме вплотную и кладет ладонь ему на лоб.
Горячий. Хотя, может быть, это кожа еще не успела остыть после душа.
- Кажется, есть. В любом случае, лучше перестраховаться.
Эйдзи пожимает плечами и спокойно, не поморщившись, глотает горсть таблеток. Айко невольно передергивает - ей такой фокус не удался бы и под страхом смертной казни: даже самые маленькие витаминки всегда вставали поперек горла, а капсулы намертво прилипали полурастворившимися желатиновыми оболочками к пищеводу.
- Спасибо, - Эйдзи вновь зевает, и, кажется, Ивасе отчетливо слышит хруст его челюсти.
В первые дни, когда Ивасе, загоревшись идеей кроссовера, ездила по ночам к Эйдзи, она еще пыталась успеть на последнюю электричку, однако уже через неделю отказалась от этой затеи.
Полуночное метро – жутковатое место.
Словно бы только там, под покровом темноты, тщательно забиваемая дневным солнцем и отточенным распорядком мегаполиса, грязь человеческого общежития, наконец, выглядывала наружу.
Пьяные «белые воротнички» с кривоватыми ухмылками, шатающиеся подростки с пустыми глазами, подозрительной наружности девушки в школьной форме… Нет, определенно, гениальный хиккикомори вызывал у Айко больше доверия, нежели контингент ночной подземки.
К тому же, Эйдзи не то что женщинами, но даже людьми не интересовался принципиально, с головой уйдя в глубины собственных миров.
Ожидать от Ниидзумы традиционного японского гостеприимства - все равно, что пытаться лизнуть собственный локоть: бессмысленно и глупо. Это Айко поняла уже давно, так что, как только Эйдзи скрывается в своей спальне, она идет в смежную с мастерской комнату, в которой обычно ночуют ассистенты.
Видимо, переезжая в Токио, Эйдзи не был уверен в количестве ассистентов и купил футонов с запасом – аж пять штук. Когда Айко впервые ночевала у Ниидзумы, такая расточительность немало обрадовала ее, потому что, даже перестелив белье, спать на футоне после, скажем, Накаи – удовольствие не из приятных.
Раскатав матрац и поправив постельное белье, Айко чистит зубы и переодевается в захваченную из дома безразмерную футболку.
Выключив свет и подсвечивая себе телефоном, Ивасе, наконец, устраивается на футоне и ставит будильник.
Прокручивать в голове расписание завтрашнего дня – давно укоренившаяся привычка, поэтому Айко мысленно подсчитывает время на дорогу от Кичичоджи до университета, прикидывает меню того, что купит в столовой на обед, еще раз повторяет про себя речь, которую должна произнести на собрании кружка журналистов… И только разложив все по полочкам и устранив малейшие заминки, Ивасе успокаивается. Перевернувшись на живот и плотно подоткнув одеяло с боков, она просовывает руки под подушку и проваливается в сон.
Экран мобильного телефона ловит блики неяркого утреннего света и не реагирует на прикосновения.
Разрядился.
Вот черт.
Время…сколько времени?
Настенные часы издевательски кривятся стрелками.
Полвосьмого.
Она опаздывает…
Нет, не так.
Она чертовски опаздывает!
Нервное возбуждение, почти паника охватывают все ее тело, и Ивасе, словно ужаленная, вскакивает с футона.
Собираясь в чудовищной спешке, Айко несколько раз роняет подставку для обуви в прихожей и мельком удивляется крепости сна Ниидзумы, которого не разбудил даже этот грохот.
Пунктуальность – ее пунктик, поэтому дорогу от дома Эйдзи до станции метро она преодолевает с олимпийской скоростью.
Лишь устроившись на жесткой скамье и увидев отплывающую платформу, Айко переводит дух. Светящееся табло над раздвижными дверями успокаивающе мигает зелеными цифрами: семь пятьдесят две.
Конечно, привычного запаса времени не остается, но, в общем-то, она вполне укладывается в график.
Вздохнув и пару раз утомленно моргнув, Ивасе с удивлением замечает, что места напротив пустуют. Странно… Обычно, с утра здесь бывает не протолкнуться.
Еще не успев понять, что к чему, Айко холодеет от нехорошего предчувствия.
Мышцы шеи сводит в ледяной судороге, и голова поворачивается невыносимо медленно.
Пусто.
В вагоне пусто.
За исключением одного места.
В Токио проживают миллионы человек, и это не считая иностранцев. Какова вероятность столкнуться с одним и тем же человеком дважды за сутки?
Стремится к нулю.
Но мужчина в темном костюме, словно бы почувствовав ее взгляд, резко оборачивается и скалит зубы в ухмылке.
Ивасе хочется закричать, но челюсть, словно зубной заморозкой, обездвижило, и она даже не может открыть рот.
Рванувшись к кнопке экстренного вызова, Айко только сейчас замечает, что на ногах у нее домашние тапочки и от этого незначительного факта что-то в ее голове замыкает, и время замедляется.
Теперь все видится и чувствуется невероятно отчетливо, но движения требуют неимоверных усилий, как обычно случается под водой.
Шаг, шаг, еще шаг… Каждый пройденный метр отзывается тянущим напряжением во всем теле.
Почти достигнув цели, Ивасе ощущает острую боль в бедре и, мазнув ладонью по прозрачному корпусу вокруг красной кнопки, падает, словно подкошенная.
По кремовому подолу платья растекается багровое пятно. Айко вскрикивает и инстинктивно хватается за ногу, пытаясь остановить кровь, но та горячей, липкой жидкостью легко просачивается сквозь пальцы и стекает прямо на грязный пол.
Нога немеет от боли, а из глаз брызжут слезы.
- Не уйдешь, - незнакомец поигрывает ножом и облизывает губы.
Ивасе начинает задыхаться от ужаса, холодной волной затопившего ее с головой.
- Поиграем?
В инстинктивном, но абсолютно бесполезном жесте обороны Айко вскидывает руки, заслоняя лицо и грудь, а в следующую секунду чувствует мощный удар куда-то в область плеча.
Хруст костей и треск разрываемых мышц кажутся оглушительными в наступившей тишине.
Ивасе всхлипывает и тут же начинает захлебываться в собственной крови, идущей горлом.
Боль…
Ее больше нет.
Есть только…темнота.
______________________________
*Кичичоджи – станция метрополитена, вблизи которой по канону живет Ниидзума.
Автор: Maksut
Бета: Риления
Фандом: Bakuman
Рейтинг: R
Пейринг: НиидзумаЭйдзи/АйкоИвасе, ОМП/АйкоИвасе.
Жанр: romance, психология, немного ангста.
Размер: миди (4 главы).
Дисклаймер: не принадлежит, не извлекаю.
Саммари: Есть мнение, что первая любовь отлита из хирургической стали – не ржавеет со временем и не тускнеет от соли пролитых слез. Так ли это на самом деле? Семь ночей и один день в обществе Ниидзумы Эйдзи помогут ответить на вечный вопрос всех романтиков.
Предупреждение: легкое АU в рамках канонного мира (обыгрываются события 95-98 глав манги), OOC по желанию. Педофилия, неграфическое насилие. Фик писался с целью удовлетворения авторских кинков^^
Размещение: Только с разрешения автора!
От автора: Дорогие мои Риления и Тачи-кун, благодарю за поддержку!)
Глава первая.
Мир, в котором мы живем.
____________
Елена Дьяконова более известная под именем Гала. Ее называли «серым кардиналом» сюрреалистов, она была женой Поля Элюара и Сальвадора Дали (для которого была не только супругой, но и заменила собою весь мир, став для гения матерью и отцом, тираном и утешительницей, госпожой и рабыней в одном лице). Умная и незаурядная женщина, Гала оставила заметный след в богатом на события XX веке.
Сквозь затемненное огнеупорное стекло отлично видно уже запекшееся до цвета жженой умбры печенье. Айко вдыхает аромат свежей выпечки и, нацепив прихватки, открывает дверцу духовки.
Вопреки всем ожиданиям, стряпня оказывается не только съедобной, но даже вкусной: имбирь придал тесту необычайную пряность, почти пикантность, а пластинки миндаля ореховой сладостью таят на языке.
Хотя, несомненно, это лакомство на любителя. Но что-то подсказывает Айко, что любитель найдется.
Дождавшись, когда печенье остынет, Ивасе аккуратно заворачивает его в кондитерскую бумагу и складывает в жестяную коробочку, оставшуюся от магазинной выпечки. Положив последний сверток и закрыв крышку, она несколько секунд буравит коробку тяжелым взглядом.
Цель оправдывает средства…разве нет?
Утереть нос Такаги – разве это не то, о чем она мечтает уже второй год?
Айко ерошит мокрые волосы на затылке и морщится от того странного, неприятно-тянущего ощущения, что возникает внутри нее всякий раз, когда она вспоминает о Такаги.
Что это? Любовь? Соперничество? Симпатия? Ненависть?
Как же все сложно, как все намешано внутри нее, как непонятно… Ей бы хотелось вновь вернуться в пору безоблачного детства, когда ее волновали лишь учеба и писательство, когда все было просто и понятно…
Но дважды войти в одну реку нельзя. И это Айко знает как никто другой.
От ее дома до Кичичоджи* почти полчаса езды. Вечернее метро – не самое приятное место для хорошенькой девушки, но выбора нет: план выверен до минуты.
В десять двадцать должен был уйти последний ассистент, так что, теперь Эйдзи остается в ее распоряжении… Вынырнув из раздумий, Ивасе украдкой оглядывается: в вагоне почти никого, – только прикорнувший с наушниками на голове хипповатого вида парень, да мужчина в темном костюме, сидящий напротив…
Айко прекрасно знает о том, что ее молодость и красота – лучший магнит для любого извращенца, и сальный взгляд незнакомца, мерзкой каракатицей ползущий по ее ногам – лучшее тому подтверждение.
Не меняясь в лице, Ивасе кладет свою сумку на колени, а потом, все так же спокойно, засовывает в нее правую руку.
Через две станции хиппи в наушниках просыпается и выходит из вагона.
Ивасе чувствует, как спину покрывает предательская испарина, а тонкая ткань дорогого платья мерзкой тряпкой липнет к коже.
Мужик в костюме, тем временем, не теряет времени даром и придвигается чуть ближе. Теперь между ними не больше полутора метров.
Еще через одну безлюдную станцию он окончательно наглеет: к откровенным взглядам добавляется мерзенькая ухмылочка.
Ивасе несколько раз вдыхает и выдыхает.
Пора!
- В моей правой руке зажат шокер мощностью в двенадцать тысяч вольт, - с металлом в голосе говорит она, - И я прекрасно знаю, как им пользоваться. А пока ты будешь валяться на полу, я вызову полицию.
Айко коротко кивает в сторону дежурной кнопки.
Мужчина, растерявший всю свою уверенность еще на первом предложении, постепенно сравнивается цветом со своей белой рубашкой.
Ивасе решает закрепить успех:
- Если ты не сойдешь на следующей же станции, то я так и поступлю.
Когда через сорок медленных, словно улитки, ползущие по стеклу аквариума секунд, поезд замедляется у платформы, незнакомец, бросив на прощание затравленный взгляд, как ошпаренный вылетает из вагона.
Когда механический голос объявляет название следующей станции, Айко вздрагивает и теряет всякий боевой настрой.
Спина, подмышки и затылок неприятно обдает испаряющейся влагой, а правая рука, сведенная нервной судорогой, не хочет разжиматься. Кажется, на жестяной коробочке останутся вмятины от ее пальцев.
Ивасе хочется захихикать, но она сдерживает порыв.
Нервы.
Всего лишь нервы.
А ведь надо же было так попасть!
Единственный раз забыть шокер дома и нарваться на извращенца... Хрестоматийные законы Мерфи в действии…
Добравшись до дома Ниидзумы без приключений, Айко собирается было нажать на кнопку звонка, но останавливается, чтобы привести себя в порядок.
Не то, что бы она хотела произвести на Эйдзи впечатление… Да и по правде говоря, Ниидзума бы обратил внимание на ее внешность только в том случае, если бы она, скажем, заявилась к нему в кослпейном костюме Ворона, но являться к нему растрепанной Ивасе отчего-то не хочется.
Припудрив нос, расчесав волосы и поправив платье, девушка решительно нажимает на кнопку.
Обычно Эйдзи слишком занят мангой, чтобы бежать к двери, так что приходится запастись терпением. Но в этот раз в квартире раздаются голоса, а потом шаги и… Сегодня явно не ее день.
- Акина-кун!
Только этого не хватало: Юджиро Хаттори – трепло, каких еще поискать.
- Ты пришла обсудить «+NATURAL»?
На лице безыскусная игра, но в глазах разгорается нездоровое любопытство. Ивасе передергивает от острого желания съездить по этой курчавой башке сумкой, но вместо этого она лишь отвечает:
- Да.
- А где Миура?
- Я пришла без него, - так и не дождавшись приглашения, Айко проходить вглубь квартиры, и, с независимым видом минуя застывшего редактора, останавливается посреди комнаты.
- А вот тут - отдаление! – резкий выкрик Эйдзи вспарывает тишину, и Ивасе краем глаза замечает взгляд Юджиро.
Мерзкий извращенец!
Не нужно быть семи пядей во лбу и поступить в престижный университет, чтобы понять, о чем именно думает Хаттори.
Разозлившись, Айко, помимо воли, краснеет. И румянец – очко не в ее пользу.
Ивасе до боли в пальцах сжимает ремешок сумки и сосредотачивается на конечной цели. Пусть себе думает что хочет: скабрезные слухи – меньшее из того, что она готова вытерпеть ради победы.
- Зугьян! – Эйдзи вскакивает со стула и забирается на него с ногами. Мебель трещит, но держится, а Ниидзума, кажется, не замечает ничего вокруг. – Зугьян!
Молчание, нарушаемое лишь скрипом пера, все затягивается. Юджиро явно ощущает себя не в своей тарелке, а Ивасе наслаждается его замешательством, хотя прекрасно знает, что уже завтра вся редакция Джампа будет знать о том, с кем именно предпочитает проводить свои ночи юный гений из Аимори.
- Ладно, Ниидзума-кун, ты обычно с манускриптом не запаздываешь… Заберу его завтра.
- Есть! – с солдатским энтузиазмом отзывается Эйдзи, оглушительно чихает и вновь с головой уходит в перипетии сюжет, - Так, поза… А теперь ввысь и в небо!
Когда за редактором закрывается дверь, Айко, впервые за вечер, может расслабиться. Поведя закаменевшими плечами, она подходит ближе и заглядывает через плечо Ниидзумы.
Сама Айко едва ли сможет нарисовать даже самый простенький набросок, но интеллект и врожденная тяга к прекрасному позволяют ей часами рассуждать о влиянии дадаистов на творчество Дали и отличать талант от посредственности.
Вот и сейчас, она, как завороженная, смотрит на то, как перепачканная в чернилах рука с обгрызенными ногтями движется с механической точностью: уверенные, четкие, словно выверенные по лекалу, линии рождаются в один момент… Пожалуй, ни в какой другой манге, кроме той, что рисует Ниидзума, классический контраст черного и белого не выглядит столь элегантно. Нет, она вовсе не поклонница этого жанра, «пасынка» от искусства, как выразилась бы ее мать, но наблюдать за работой Эйдзи – одно удовольствие, а его знаменитое «чистое вдохновение» – зараза похлеще легочной чумы.
Айко вздыхает и с удивлением ловит себя самом что ни на есть настоящем восхищении.
За ту неделю, что Ивасе ходит к Ниидзуме, она уже успела освоиться с его темпом: еще чуть-чуть и глава будет завершена.
Аккуратно, чтобы не наступить на уже готовые листы, Айко пересекает комнату и уходит на кухню. Знакомые интерьеры крохотного, едва-едва вмещающего троих человек помещения почти не меняются, лишь в мусорной корзине прибавляется пластиковых контейнеров из-под еды на вынос с эмблемой ближайшего ресторанчика. Девственно чистая плита, одинокая чашка в раковине… Вот уже шестую ночь подряд она проводит в гостях у Ниидзумы.
Ивасе вздыхает и уверенно хозяйничает на кухне: заваривает чай, достает чашки, сахарницу. Старенький холодильник как всегда забит всякой дрянью: энергетики, банки с кофейными напитками, плесневелый кусок пиццы в картонной коробке… Брезгливо выбросив испорченную еду, Айко придирчиво осматривает, а потом и обнюхивает порцию риса с говядиной в пластиковом контейнере. Выглядит неплохо, да и пахнет аппетитно… Скорее всего кто-то из ассистентов захватил с обеда, но Эйдзи, как всегда, проигнорировал эту бессмысленную трату времени.
Хмыкнув, Айко ставит контейнер в микроволновку, настраивает время и тянется к сумке, оставленной на столе.
Действительно, на глянцевой поверхности мягкого металла виднеются крохотные углубления. Воспоминание о происшествии в метро холодным комом падают на дно желудка, и Айко гонит его от себя.
Когда Ивасе вытаскивает из микроволновки обжигающе горячую посуду и поворачивается, чтобы поставить ее на стол, то едва не вскрикивает от неожиданности.
В такие вечера, обычно шумный до бестолковости, гиперактивный до невменяемости Ниидзума походит на выжатый лимон и начинает перемещаться по квартире бесшумно, словно призрак.
Про себя Айко уже успела окрестить это его состояние «откатом» - все-таки тридцать часов непрерывного рисования манги многовато даже для гениев.
Уставший, сонный, растерявший всю свою разрывающую шаблон детскую непосредственность, сейчас Эйдзи, как никогда, похож на обычного, замученного жизнью девятнадцатилетнего парня.
Айко, догадавшаяся расспросить Фукуду о распорядке Ниидзумы, прекрасно знает, насколько тот голоден.
- Ты хочешь есть, - констатирует Ивасе и ставит перед Эйдзи еду.
Тот словно только сейчас заметив чье-то присутствие в квартире, вздрагивает, и поднимает на Айко свои полуприкрытые тяжелыми веками темные глаза.
- Ты - как моя мама, - говорит он. – Я скучаю по ней.
Ивасе на секунду застывает, пытаясь сообразить, что ответить, но, так и не решив, просто разливает чай и садится напротив.
- Спасибо, - Эйдзи разламывает одноразовые палочки и принимается за еду. Поначалу вяло и неуверенно, но постепенно с все большим аппетитом, он уничтожает весь ужин.
- А теперь можно и поспать, - прикрывая рот рукой, сквозь зевок говорит Эйдзи.
- Подожди, - Айко неосознанным движением останавливает собравшегося было подняться со стула Ниидзуму.
Рука Ивасе поверх ладони Эйдзи составляет яркий контраст: белая, в мраморную прожилку ладонь и перепачканная в чернилах смуглая кисть…
- П-попробуй печенье, - словно обжегшись, отдергивает руку Айко и занавешивает глаза длинной челкой.
- Ух ты! Домашнее! – кажется, Ниидзума не придал инциденту никакого значения, зато при виде печенья к нему возвращается толика его обычной вдохновленности.
Айко украдкой всматривается в лицо Эйдзи.
Имбирное печенье с миндалем – весьма своеобразное лакомство. Двум третям дегустаторов оно вряд ли придется по вкусу, но… Ниидзума ведь никогда не отличался стандартностью, верно?
- Мм…как необычно, - с набитым ртом бормочет Эйдзи, но руки его уже тянутся к коробочке за следующим свертком.
Выжидать дальше смысла уже нет.
Белые, как всегда, ходят первыми:
- Ты сказал, что подумаешь над моим…предложением. Не хочу давить на тебя, но сюжетная арка в «+NATURAL» подходит к концу. Логичнее всего было бы ввести кроссовер с «Crow» именно в начале следующей арки, и построить на нем завязку, – Ивасе замолкает и переводит дух.
Эйдзи, словно не слыша ее, продолжает уничтожать печенье.
Нет, определенно, Айко знала, что уговорить Ниидзуму на что-то подобное – дело не из легких… Но чем дольше она пытается добиться от него хоть какой-то внятной реакции, тем более фантастической предстает эта идея.
Быть в роли просителя для Айко в новинку. Она привыкла добиваться всего сама, а потом уже, с высоты завоеванного положения, отдавать распоряжения. Но здесь подобный номер не прокатит. Сколь инфантильным Ниидзума ни казался бы на первый взгляд, Ивасе слишком умна, чтобы обманываться.
От него можно ожидать чего угодно: понять ход мыслей Эйдзи невозможно, а его непредсказуемость сравнима лишь с его же гениальностью.
- Я уже все продумала. Объединение продлится не дольше семи глав. Все будет логично.
- Допустим, - неожиданно подает голос Эйдзи. – А что насчет сюжета «Crow»? К тому же, глупо было бы ожидать однозначно положительной реакции на объединение. После четырех-пяти глав рейтинги неизбежно просядут.
Блеск нешаблонной идеи с объединением был слишком ярок, чтобы думать о тенях, которые она породит. К тому же, гонка с Такаги никак не способствовала хладнокровному взвешиванию всех последствий.
Да и вообще, как только дело касалось Акито, хладнокровие, как правило, отказывало Айко.
- У меня есть несколько идей…
- Недостаточно,– перебивает ее Ниидзума. – Мне не достаточно нескольких идей. К тому же… это два разных мира, понимаешь? И я не вижу их вместе.
Айко закусывает щеку изнутри.
- Но ты же гений, - говорит она, глядя Эйдзи прямо в глаза. – Ты можешь увидеть все, что захочешь.
- Я думаю над этим, - покусывая губу, задумчиво тянет Ниидзума. - Но пока еще ничего не придумал. Мне нужно время.
Ивасе бесшумно выдыхает.
«Подумать» - не значит «нет». Шанс все еще есть. Пускай и призрачный.
Айко не впервой идти до конца, убеждая кого-то в своей правоте. Упрямство и неженская напористость – ее фирменный стиль. Но спорить с Эйдзи – все равно, что опровергать расчеты суперкомпьютера. Во всем, что касается манги, интуиция Ниидзумы сравнима с нюхом ищейки, взявшей кровавый след.
И все же…на этот раз, что-то неуловимое, на грани предчувствия, толкает ее вперед.
Размышления Айко прерывает громкий заразительный зевок. Эйдзи трет глаза ладонями и опускает голову поверх скрещенных на столе рук.
- Я устал, - глухо сообщает он.
Ивасе задумчиво смотрит на коротко стриженый затылок Ниидзумы, силясь понять, ждет ли Эйдзи сочувствия или же вербализация эмоций и мыслей – привычка, выработавшаяся в процессе рисования манги.
Но когда гений грустно хлюпает носом и моргает набрякшими веками, решение приходит само собой.
- У тебя есть лекарства?
- Мм… - Эйдзи хмурит лоб. – Кажется, кто-то из ассистентов болел недавно... Может, у них в столе.
- Понятно, - Ивасе энергично кивает головой, - Иди, прими горячий душ. Я пока поищу что-нибудь от простуды.
Вопреки ожиданиям Айко, Ниидзума покорно сползает со стула и плетется в сторону ванной. Диссонанс, между его привычной, «порхающей» походкой и теперешним стариковским шарканьем вызывает внутри Ивасе волну иррациональной, почти материнской жалости.
Все три рабочих стола ассистентов выглядят одинаково неряшливо и неопрятно. Черные кляксы туши, следы разлитого тонера, кипы невнятных набросков и запоротых фонов… Ивасе тщательно обыскивает все ящики, перерыв тонны забытого хлама, прежде чем натыкается на небольшой пакет с эмблемой известной сети аптек.
Уже возвращаясь обратно на кухню, Айко неожиданно ощущает прохладное дуновение.
Ну конечно, сквозняк. А стол Ниидзумы аккурат на самом «проветриваемом» месте. Захлопнув приоткрытую форточку, Ивасе возвращается на кухню.
Сироп от кашля, мятные леденцы с анестезирующим эффектом, баночка аскорбинок… Интересно, у Эйдзи есть температура?
За чтением мелкого шрифта аннотаций время летит незаметно. Но, на этот раз, Ивасе внимательнее и слышит, как затихает вода в ванной, шуршит занавеска и скрипит отодвигаемая щеколда.
- У тебя есть температура?
С темными от влаги волосами, розовым лицом и в огромном, кипенно-белом банном халате Эйдзи выглядит так забавно, что Айко помимо воли улыбается.
- Не думаю, что у меня найдется градусник.
Ивасе подходит к Ниидзуме вплотную и кладет ладонь ему на лоб.
Горячий. Хотя, может быть, это кожа еще не успела остыть после душа.
- Кажется, есть. В любом случае, лучше перестраховаться.
Эйдзи пожимает плечами и спокойно, не поморщившись, глотает горсть таблеток. Айко невольно передергивает - ей такой фокус не удался бы и под страхом смертной казни: даже самые маленькие витаминки всегда вставали поперек горла, а капсулы намертво прилипали полурастворившимися желатиновыми оболочками к пищеводу.
- Спасибо, - Эйдзи вновь зевает, и, кажется, Ивасе отчетливо слышит хруст его челюсти.
В первые дни, когда Ивасе, загоревшись идеей кроссовера, ездила по ночам к Эйдзи, она еще пыталась успеть на последнюю электричку, однако уже через неделю отказалась от этой затеи.
Полуночное метро – жутковатое место.
Словно бы только там, под покровом темноты, тщательно забиваемая дневным солнцем и отточенным распорядком мегаполиса, грязь человеческого общежития, наконец, выглядывала наружу.
Пьяные «белые воротнички» с кривоватыми ухмылками, шатающиеся подростки с пустыми глазами, подозрительной наружности девушки в школьной форме… Нет, определенно, гениальный хиккикомори вызывал у Айко больше доверия, нежели контингент ночной подземки.
К тому же, Эйдзи не то что женщинами, но даже людьми не интересовался принципиально, с головой уйдя в глубины собственных миров.
Ожидать от Ниидзумы традиционного японского гостеприимства - все равно, что пытаться лизнуть собственный локоть: бессмысленно и глупо. Это Айко поняла уже давно, так что, как только Эйдзи скрывается в своей спальне, она идет в смежную с мастерской комнату, в которой обычно ночуют ассистенты.
Видимо, переезжая в Токио, Эйдзи не был уверен в количестве ассистентов и купил футонов с запасом – аж пять штук. Когда Айко впервые ночевала у Ниидзумы, такая расточительность немало обрадовала ее, потому что, даже перестелив белье, спать на футоне после, скажем, Накаи – удовольствие не из приятных.
Раскатав матрац и поправив постельное белье, Айко чистит зубы и переодевается в захваченную из дома безразмерную футболку.
Выключив свет и подсвечивая себе телефоном, Ивасе, наконец, устраивается на футоне и ставит будильник.
Прокручивать в голове расписание завтрашнего дня – давно укоренившаяся привычка, поэтому Айко мысленно подсчитывает время на дорогу от Кичичоджи до университета, прикидывает меню того, что купит в столовой на обед, еще раз повторяет про себя речь, которую должна произнести на собрании кружка журналистов… И только разложив все по полочкам и устранив малейшие заминки, Ивасе успокаивается. Перевернувшись на живот и плотно подоткнув одеяло с боков, она просовывает руки под подушку и проваливается в сон.
Экран мобильного телефона ловит блики неяркого утреннего света и не реагирует на прикосновения.
Разрядился.
Вот черт.
Время…сколько времени?
Настенные часы издевательски кривятся стрелками.
Полвосьмого.
Она опаздывает…
Нет, не так.
Она чертовски опаздывает!
Нервное возбуждение, почти паника охватывают все ее тело, и Ивасе, словно ужаленная, вскакивает с футона.
Собираясь в чудовищной спешке, Айко несколько раз роняет подставку для обуви в прихожей и мельком удивляется крепости сна Ниидзумы, которого не разбудил даже этот грохот.
Пунктуальность – ее пунктик, поэтому дорогу от дома Эйдзи до станции метро она преодолевает с олимпийской скоростью.
Лишь устроившись на жесткой скамье и увидев отплывающую платформу, Айко переводит дух. Светящееся табло над раздвижными дверями успокаивающе мигает зелеными цифрами: семь пятьдесят две.
Конечно, привычного запаса времени не остается, но, в общем-то, она вполне укладывается в график.
Вздохнув и пару раз утомленно моргнув, Ивасе с удивлением замечает, что места напротив пустуют. Странно… Обычно, с утра здесь бывает не протолкнуться.
Еще не успев понять, что к чему, Айко холодеет от нехорошего предчувствия.
Мышцы шеи сводит в ледяной судороге, и голова поворачивается невыносимо медленно.
Пусто.
В вагоне пусто.
За исключением одного места.
В Токио проживают миллионы человек, и это не считая иностранцев. Какова вероятность столкнуться с одним и тем же человеком дважды за сутки?
Стремится к нулю.
Но мужчина в темном костюме, словно бы почувствовав ее взгляд, резко оборачивается и скалит зубы в ухмылке.
Ивасе хочется закричать, но челюсть, словно зубной заморозкой, обездвижило, и она даже не может открыть рот.
Рванувшись к кнопке экстренного вызова, Айко только сейчас замечает, что на ногах у нее домашние тапочки и от этого незначительного факта что-то в ее голове замыкает, и время замедляется.
Теперь все видится и чувствуется невероятно отчетливо, но движения требуют неимоверных усилий, как обычно случается под водой.
Шаг, шаг, еще шаг… Каждый пройденный метр отзывается тянущим напряжением во всем теле.
Почти достигнув цели, Ивасе ощущает острую боль в бедре и, мазнув ладонью по прозрачному корпусу вокруг красной кнопки, падает, словно подкошенная.
По кремовому подолу платья растекается багровое пятно. Айко вскрикивает и инстинктивно хватается за ногу, пытаясь остановить кровь, но та горячей, липкой жидкостью легко просачивается сквозь пальцы и стекает прямо на грязный пол.
Нога немеет от боли, а из глаз брызжут слезы.
- Не уйдешь, - незнакомец поигрывает ножом и облизывает губы.
Ивасе начинает задыхаться от ужаса, холодной волной затопившего ее с головой.
- Поиграем?
В инстинктивном, но абсолютно бесполезном жесте обороны Айко вскидывает руки, заслоняя лицо и грудь, а в следующую секунду чувствует мощный удар куда-то в область плеча.
Хруст костей и треск разрываемых мышц кажутся оглушительными в наступившей тишине.
Ивасе всхлипывает и тут же начинает захлебываться в собственной крови, идущей горлом.
Боль…
Ее больше нет.
Есть только…темнота.
______________________________
*Кичичоджи – станция метрополитена, вблизи которой по канону живет Ниидзума.